— Да… Но я бы хотел… если можно, я бы хотел еще научиться смотреть…
— Заткнулся бы да спать шел, — сказал Гасу один из стражников с широким добродушным лицом. — А про Гура никто в городе ничего плохого не скажет. Гончар это наш, — пояснил он, обращаясь уже к Корнелию. — Мастер хоть куда. Вон из того окна его дом виден. Смотрите, господин, на крышу смотрите! Вы еще где-нибудь такую крышу видели? Крыша у него такая, какой крыши во всем городе нет. Старый Гур, он гончар, сам черепицу лепил и обжигал. Сам и крышу выкладывал — черепичка к черепичке. Одна из красной глины, другая из белой, одна из красной, другая из белой — как красиво получилось!
Деревенские жадны до денег. И хотя у многих припрятаны горшки с медью и серебром, редко кто позволит себе потратить паршивую медную монетку. С торговцами расплачиваются яйцами, маслом, тушками домашней птицы, шкурами, выделанными у Хила, и кукурузной мукой.
Паучий лес полностью оправдал свое название. Повсюду из темноты свешивались липкие комья паутины, едва слышно шурша, пробегали по стволам железных деревьев невидимые в полутьме черные пауки. Несколько раз отвратительные твари неожиданно опускались на плечи или голову Кая, вызывая вскрики омерзения. Впрочем, с помощью Трури мальчик довольно скоро научился различать тонкий скрип растягиваемой паутины и удачно уклонялся от гадких насекомых. Герб же приноровил мальчика заранее замечать гнездовища пауков по особому расположению чуть белеющих в сумраке комьев паутины.
Корнелий замолчал. Кай тоже помолчал, переваривая сложное слово.
— А кто такой Гидруг Разящий? — немедленно спросил Кай.