Сомар прошелся к трону, стоящему под небольшим балдахином, и со всеми удобствами расположился на нем. Только тут я заметил, что он-то, оказывается, был не один. В открытую дверь проследовала небольшая толпа родных и прихлебателей. Две дамы, сходство которых выдавало в них мать и дочь, бледный юноша с горящим взором поэта, тучный старик в мундире, с гроздью различных орденов на груди, и еще кто-то. Я как-то не особо приглядывался.