– Бандиты? А ты сам-то кто? – прапорщик, наконец, поймал рукоятку «нагана».
На следующий день собирались не торопясь. Опять накрапывал дождь. Личный состав, озябший и мрачный, возился с имуществом. Щенята мокрые. Катя решительно принудила Виту привести в порядок лохмы и лицо. С двумя косами девчонка, как ни странно, выглядела постарше. Убранные с лица пряди открыли исцарапанную рожицу и пятнистую, в нехороших сине-багряных пятнах, шею. Цепочку ожогов на плечах прикрыла сорочка, пожертвованная Катей с барского плеча. Самой командирше пришлось влезть в застиранную гимнастерку с непривычным воротом – ношеную одежку второпях прихватила в недоброй памяти корчме. Гимнастерка оказалась тесновата, мужская часть отряда исподтишка поглядывала на четче выявившиеся округлости командирши. Катя напрямую поинтересовалась у Пашки, может, он чего поближе рассмотреть желает? Присмирели.
– Эй, хозяева! Извините, здесь продается славянский шкаф?
Сидели в темной трапезной. Мимо сновала худенькая, прозрачная, как летучая мышь, сестрица. Скоблила столы.
– Вот оно – дворянство. Чуть что – на принцип прет…
– Ничего. Я уже пережила. Он был хороший человек. Надежный. Ну, ладно, – Катя протянула прапорщику лопату, – расширяйте раскоп. Потом снова я.