– Не злись. Понятия не имею, где они тот говенный мешок раздобыли. Я бы тебе обязательно новенький припасла. С хорошей вентиляцией, мягкий, – сам бы из него вылезать не захотел.
– Нефиг было на козлах торчать, как цирковая мартышка на барабане, – бурчала Катя. – Ты их преследовать, как Ахилл, на колеснице собрался? Или сверху виднее?
– Я полагаю, нам нужно белье развесить сушиться, – поспешно сказал прапорщик. – А то застигнут нас в костюмах Адама. Нужно уважать чужие чувства. Расстреливать нас с тобой в неглиже – такое не каждому по вкусу.
– Паша прав, – тихо сказала Катя. – Война, потом еще чистки будут. Новое общество себя заново выстраивать начнет, четко на своих и чужих делить. Не впишетесь вы, Герман Олегович.
– Заряд. На золоте, – пробормотал прапорщик. – Заряда там, может, и нет. Это так, для профилактики. А что она так долго? Уже темнеет. Там и так… жутковато.
– Они здесь кусты раздвинули, ветки закрепили. Протащили груз, потом все поправили. Ветку все-таки сломали, пришлось подвязывать, – Катя постучала грязным пальцем по ветке, стянутой обрывком шнурка. – Он, гадюка, точно он! Теперь тропку определенно нащупаем.