Впереди горланили лягушки. В просвете ветвей блеснула темная вода, качнулись глянцевитые листья кувшинок, потянуло свежестью. Герман понял, что перед тем как застрелиться, обязательно нужно рухнуть в воду, повиснуть в зеленой полутьме и, не поднимая головы, пить, пить, пить…
– Истинно, – Вита передернула плечами, – я кушаю, а в спину словно смотрит кто.
– Що, вот так встать и говорить? – недоверчиво спросила Вита. – Ой, та не смешите, Катерина Еорьевна.
– Для начала от костра отвернись. Дай глазам к темноте привыкнуть.
– Значит, так, накрывай на стол. Мы голодные. Самогону не забудь. Сами собирайтесь и навстречу хозяину валите. Знаешь, откуда он едет? Ну вот, скажешь своему козлу, что на переговоры ждем. Дурить пусть не вздумает. Мы в хате неделю просидим, никого на сто шагов не подпустим. Из города дроздовцы к нам на выручку живо подтянутся. Всю округу перевешают. Если не хочет хозяин, чтобы хату спалили, – пусть с нами уважительно разговаривает. Да шевелись, шевелись, чего столбом встала?