Денис задумался. И неожиданно понял, что Войко прав. Да, прав. Было что-то в такой войне… что было хуже любых убийств.
А девчонка, склонив голову к гитаре, пела, пела, пела…
Какое до этого дело было Денису? Если так подумать – то никакого. Но это была не пионерская… да и вообще не человеческая думка, и мальчишка включился в полупонятные дела без оглядки и с полной отдачей. Вскоре он убедился, что сам тот факт, что он из Империи, нередко действовал на самых злобных и недоверчивых, как смирительная рубашка. Начинались расспросы, иногда похожие на перекрестный допрос, иногда на обстрел, а иногда – искренне-любопытные. И Денис отвечал взрослым обстоятельно и ровно, не злясь и не вспыхивая, даже если его явно старались уколоть или вывести из себя. Мальчишка говорил, понимая, что он не просто говорит – он воюет. За то, чтобы хотя бы дети этих людей могли выбраться из пропахших спиртным и нищетой каморок. Это было совершенно новое ощущение. При первой же возможности мальчишка заносил в «Блокнот пионера» короткие строчки своих мыслей и ощущений…
– Они, – с непонятной интонацией (вроде даже с усмешкой?) подтвердил Олег.
– Я напился уже, – Генка прищурился на солнце.
Там уже скопилось все руководство. Иван Павлович Безгин на этот раз был без супруги и выглядел довольно убито. А потом толпа качнулась и стихла – на помост поднялась одетая в парадную форму Валерия Вадимовна. Рядом с нею появился высокий, спортивно-стройный немолодой мужчина – и встал чуть позади.