– Конечно, – кивнул Денис. – Ведь у всего на свете есть своя цель. Даже у жестокости.
Денис покосился на отца. Но тот как будто ничего не слышал – разложив газеты не только на своих коленях, но и частично на коленях жены и сына, просматривал их, держа в руке цанговый карандаш и что-то отчеркивая быстрыми движениями.
– Они в Хельсингфорсе отстаиваются. Сообщили… Ребята говорят, чтобы ты непременно пришел сегодня вечером, будет сбор. Специально по тебе.
Валерия Вадимовна посмотрела на свои руки, некрасиво выразилась и убежала в дом. Денис не успел и велосипед-то завести во двор, а она уже пролетела мимо, и вопрос Дениса: «Не замечаешь никаких новых вещей?!» – упал в сырую жаркую пустоту улицы.
Это заявление убило все иронические и недоверчивые выкрики. Денис чуть не рассмеялся в голос, увидев, что многие даже рты открыли – чтобы лучше слышать.
– Ну и что? – Денис провел пальцем по орлу. – Вон какая… Будешь?