– Не стреляй, не стреляй, не стреляй… – быстро сказал он, и Денис удивился, но в следующий миг понял, что это – Славке, который стоял сбоку от входа. – Не стреляй…
– А с утра и вечером-ночью, когда рудовозы прут, – охотно ответил хозяин и гаркнул в сторону здания: – Ленка, Иришка! Три заказа!
– Мы про это вон с Олегом и с Генкой говорили. И вообще я про это думал. Ну, а что делать-то? Вот если батька твой с мамкой не врут – может, они и сделают, как в Империи у вас.
Третьяков-старший довольно долго молчал. Молчал и Смаль – не с превосходством, а скорей сочувственно, как человек, приведший неотразимый аргумент и теперь жалеющий оппонента.
«А о чем еще НЕ НАПИСАЛ Крапивин? – осторожно подумал я. – Может быть, не было никакого «постоянного движения вперед, к счастливому будущему»? Может быть, был какой-то обрыв, овраг, яма, из которой человечество выкарабкалось, поумнев?»