– Ты что, зачем?! У меня есть деньги! – возмутился он.
Книги, стоявшие на полках, пережили прошлую цивилизацию. Многие из них явно носили следы тех времен, когда над разрушенными хранилищами шли радиоактивные дожди и падал снег… и никто даже не думал о книгах. Денис снял одну, даже не поглядев на название, открыл. Увидел неожиданно четкую печать – из личной библиотеки какого-то Шухова С. М. Мальчишка задумался.
– Его даже не нашли. Совсем. Ни его. Ни еще одиннадцать человек. И вместо него пошел работать я, чтобы было что жрать…
В самом здании было прохладно и даже, пожалуй, красиво, но тоже многолюдно и очень шумно, на взгляд Дениса. Это был не деловой и не веселый шум, а какой-то торопливо-истеричный, как будто все разом боялись, что идущий рядом человек займет какое-то очень важное место, а остальным уже не достанется. Впрочем, Муромцев шел через этот шум совершенно невозмутимо, и перед ним все расступались. И на большой площади за вокзалом, где почти ко всем приезжающим бросались самые разные люди, к нему и его подопечным никто не сунулся; Денис услышал краем уха, как один загорелый мальчишка с каким-то ящиком на бедре бросил своему младшему напарнику: «Ты че это, витязь, в приют захотел?!» – и тот, сделав огромные, по-настоящему испуганные глаза, растаял в сутолоке.
– Если это можно, давайте поедем через город, хочется посмотреть.
– Пионер должен уметь драться и стрелять. Стрелять вы не умеете – научу. Драться… – Денис тоже усмехнулся. – Вы думаете, что умеете драться, – но я вас и этому научу. Но запомните – если я узнаю, – голос Дениса стал жестким, взрослым, – что эти умения кто-то из вас использовал подло – это будет последний день в отряде для такого умельца. И уйдет он отсюда не с целыми зубами – гарантирую… Еще. В этом здании, – он обвел вокруг рукой, – мы будем учиться. А тут, – он ткнул пальцем под ноги, – будет наш отряд. У отряда должно быть имя, знамя, оркестр… но об этом и говорить рано пока, мы сейчас почти никто. А вообще отряд делится на…