Но дверная перемычка за спиной искусственного чиновника лопнула, в комнату шагнул розоволицый юноша в старом пилотском комбинезоне, босой, красивый, длинноволосый, очень расслабленный, почти полусонный, улыбающийся тонко и умно; посмотрел на киборга, как люди смотрят на киборгов — вежливо, но с превосходством, — и чиновник, быстро развернувшись, удалился деревянной походкой, причем дверь не сразу его выпустила; биомы недолюбливали искусственных людей.
Но они — зловонные, темные, грязные и громогласные — часто казались Марату в тысячу раз более чистыми существами, чем Жилец, легендарный и неуловимый уголовник.
Марат усмехнулся. «На равнине такие шкурки есть у каждого мальчишки. Здесь же, по другую сторону гор, собачий мех недоступен обычному смертному. А ведь я, студент-недоучка и беглый преступник, действительно создал здесь цивилизацию. Обмен товаров и услуг между сообществами, живущими на значительном расстоянии друг от друга. И науки создал. И искусства, и ремесла… Та девочка с вплетенными в волосы нитями — на ее запястье красовался изящный браслетик, костяные пластинки в медной оправе, очень круто для народа, одевающегося в шкуры…»
А допросить бродягу очень хотелось. По словам Быстроумного, все бродяги издревле приходят из-за гор. Горы интересовали Марата. Если за горами есть племена, умеющие изготавливать острые, как бритва, ножи из вулканического стекла, если тамошние люди используют соль и умеют вырезать на кусках костей геометрически правильный орнамент — значит, они значительно опережают жителей долины в развитии.
Нет никакого комфорта. Нет никакого контроля. Есть только власть или ее отсутствие.