— Проблема в том, — сказал он, — что я ей не верю. И вообще, мне всё надоело. Матриархат — это кошмар, до сих пор не могу привыкнуть… Они же сами лезут… Я ей говорю: дура, ты хоть знаешь, кто я такой? Я Повелитель, Владыка, прикажу — и тебя растерзают… А она: да, всё ясно, ты повелитель, вопросов нет, а теперь ложись со мной, сделай одолжение…
— А как же мой народ? — спросит Марат. — А как же четыре племени? А как же толстый косоглазый Голова? Ведь он только месяц как научился правильно орудовать кожаной палкой?! А как же носороги, чьи детеныши так любят перечные водоросли?! А как же моя жена, Ахо, дочь матери рода великой пыли?
— Но если поступит приказ о ликвидации — я его сам исполню.
— Вы глупы, — сказал им Марат тогда. — Я был совсем рядом с Небесным Огнем. Я видел тех, кто кидает в него ветки.
Через четыре минуты они вошли в плотные слои, и смрад горелой плоти заполнил рубку. Ее изначально проектировали и как пилотскую кабину, и как спасательную капсулу, кожа метровой толщины при горении спекалась в корку, которая была прочнее любого металла. Марат опасался не высокой температуры, а удара. Перегрузку он легко выдержал — впрочем, его спутник был еще крепче и не сводил с него яростного внимательного взгляда.
Выслушав жреца, Марат вызвал стражу и приказал казнить не только самого пожирателя кальмаров, но и прочих участников сделки. А вечером того же дня рассказал Жильцу и выслушал про себя много нового.