Слишком, слишком поздно ты решил взвешивать и считать их страсти. Девять лет разорял этот пахнущий конфетами муравейник, не переживая насчет чужих страстей, а как сунули нож к горлу — сразу озаботился.
Старший брат вытянул ноги и положил их на спинку ближайшего стула, весело улыбаясь, опять стал рассматривать младшего.
Марат разжал пальцы и против воли погладил женщину по волосам.
Переключил на стрельбу осветительными ракетами, направил ствол в небо и нажал на скобу.
— Я объясню, — тихо сказал Марат. — Но не сейчас. Сначала вам надо понять, что болезнь и тихая смерть Великого Отца никому не будет интересна. Старики выбывают из строя, их относят в океан, и через неделю от них остаются только кости… Если в Городе поймут, что Отец умирает, все ваши планы рухнут. Дикари решат, что его наказала Мать Матерей, и успокоятся. Ваш малый зря просидел неделю в спальне…
Потом ты просто живешь с этим. Взрослеешь и привыкаешь. Находишь себе подругу. Сначала она говорит, что ей хорошо с тобой, что ты самый лучший, самый добрый и великодушный. Потом она начинает раздражаться. Потом кричит, что это невыносимо, что ты любишь женщину, как машину. Ты не знаешь, что ответить. Слабенькие электрические разряды, бегающие по нервам живой женщины, плохо возбуждают тебя. С женщиной слишком просто. Иногда совсем неинтересно. У женщины девять основных нервных узлов, а у биома — сотни. В момент решающего объяснения ты комкаешь ресторанную салфетку и осторожно замечаешь, что энергия не должна застаиваться в горловой чакре, а твоя собеседница в ответ плещет тебе в лицо вином из бокала.