Шуба лисья, крытая алым ратином, 40 рублей.
— Время ненадежно: ветер слегка подымается; — вишь, как он сметает порошу.
— Бога ты не боишься, разбойник! — отвечал ему Савельич сердитым голосом. — Ты видишь, что дитя еще не смыслит, а ты и рад его обобрать, простоты его ради. Зачем тебе барский тулупчик? Ты и не напялишь его на свои окаянные плечища.
— Что за вздор! — отвечал батюшка нахмурясь. — К какой стати стану я писать к князю Б.?
— Затейлива, — отвечал я ему. — Но жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину.
— Возможно ли? — вскричал я. — Иван Иваныч! ты ли?