Наблюдение: накосячит горстка идиотов — а доказывать, что она не верблюд, целой диаспоре!
Правда, в отличие от Сабака Серожа, Степан Дмитриевич будильниками не кидался. Зато строил всё живое и неживое в пределах своей видимости с таким остервенением, что, хоть стой, хоть падай. Тетя Поля его люто ненавидела и за глаза называла Иродом. Ирод отличался повышенной морозостойкостью — даже в самые лютые холода жил с открытыми окнами. Жена Ирода, Татьяна Петровна, ходила по дому в валенках и душегрейке, обмотанная крест-накрест пуховым платком. Аквариум с рыбками в холодное время года приходилось убирать в ванную — во всех остальных комнатах вода в нем замерзала за считаные часы. Аргентинские и мексиканские сериалы, заполонившие телевидение 90-х, Татьяна Петровна смотрела украдкой, потому что Ирод подвергал их жесточайшей обструкции. Иногда, пропустив какую-нибудь серию, она прибегала к тете Поле на утренний повтор. Они распивали чаи с яблочным вареньем и, затаив дыхание, наблюдали слезоточивые латиноамериканские будни.
— Да, но он как бы немного с других гор! И потом, он же не обычный человек! Он «крыша»!!!!
— Ну-ну! — хмыкнула О. Ф. — Ты просто пороху не нюхала. А хочешь, я расскажу тебе одну историю? О том, как две подруги ебнули свою дружбу? Хуяк — и нет ее, многолетней дружбы. Практически трагическая история, если что.
Работали кассиры сутки через трое, ночевали в обменнике, на маленьком раскладном диване, ложились когда валетом, а когда face to face. С Игорем такие номера не проходили. Игорь был поперек себя шире и пах как рота десантников после марш-броска через пустыню Гоби. От его храпа срабатывала сигнализация в Грановитой палате Кремля и сворачивалось молоко у кормящих мамочек ЦАО.