Сердце у Василисы испуганно сжалось: этот язвительный, высокомерный голос она не перепутала бы ни с каким другим.
— Скажи, Шайм, — пролепетала она дрожащим голосом, — а нельзя ли спасти такого, как ты, потерянного?
Василиса глянула через плечо отца да так и застыла: перед ними простиралась узкая длинная лестница, уходящая куда-то далеко вниз. Ступени и перила светились призрачным ярко-зеленым светом, словно их опутали тонкими неоновыми жгутами.
— Ого! Спасибо… — Он аккуратно сгреб монетки и поставил их в ящик стола, где, как Василиса знала, мальчик хранил свои самые ценные вещи.
Пользуясь тем, что по случаю праздника никому не было до нее дела, Василиса устроилась на подоконнике окна, выходившего на юго-восточную сторону, — из него просматривалась часть пристани и дорога, ведущая к воротам. Она жевала печенье, прихваченное с завтрака, и глазела по сторонам. Иногда девочка тревожно поглядывала на окно комнаты Норта, но, к счастью, оно было зашторено. Наверное, брат вместе с Марком и Дейлой пошли вниз, на площадь.
В этой части замка всегда было очень тихо — никто не заходил в личные покои хозяина и его детей. Узкая винтовая лестница с деревянными ступенями, немного просевшими от времени — точь-в-точь такая же, как и в Восточной башне, — привела Василису к необычной двери. Внутренне девочка подготовилась к чему угодно, но все равно застыла от удивления.