Так, за разговорами, подошли к автобусной остановке и уселись на лавочку в теньке.
– Моя Екатерина, – с гордостью объявил Карчи.
Тысячи луженых глоток рявкнули «ура», дальше пошла церемония награждения. У нас с Василием к концу сей церемонии руки отваливались. Медали я клепал всю ночь на синтезаторе, и спать хотел неимоверно. Потому после церемонии брякнулся в шатре не раздеваясь, только скинув сапоги.
– Ага, спортсменка, комсомолка, – съехидничал Сеня.
Общественный транспорт минут за сорок довез нас до Центрального рынка. В газетном киоске я отвел глаза продавщице и элементарно стырил две центральные газеты. Я ожидал увидеть нечто подобное, но ведь не настолько. Мне достались свежие «Известия» от пятого июня тысяча девятьсот восьмидесятого года. Получается, здесь прошло всего три дня, как я исчез из сего мира и очутился в тысяча двести тридцать четвертом году от Рождества Христова. В тринадцатом веке провел четыре года, а тут всего ничего. Значит, время тут течет в десятки раз медленней. С одной стороны, неплохо – мама не успела в конец издергаться… Нужно срочно позвонить и успокоить.
Семен действительно отсутствовал недолго. Жил он недалеко, в большом рубленом доме с резными воротами. Двор просторный, с большой баней и сараем, выглядевшими добротно, как и сам дом. За загородкой у сарая квохтали куры, верещали поросята – такое ощущение, что в деревне нахожусь. Пасторальный антураж дополнял небольшой огород и яблони с бузиной вдоль забора.