— Каплейт сказал проверить форму двадцать шесть, а сколько этих форм — ни хрена не сказал. Я, так подозреваю, должно быть на всю группу — двенадцать комплектов.
Музыка тут же застучала непрерывно. Резкий поворот, общий фляг связки и дальше, дальше — как отрабатывали. Удивительно, но эта несерьезная песенка ложилась на выступление даже лучше, чем выбранная ранее композиция. В припевах мы крутили элемента брейка и акробатики, в куплетах — показывали связки. За реакцией зрителей наблюдать было некогда. Последние аккорды. Начались сальто с поддержкой с высокого прыжка, я последний. Разбег, прыжок — точно в ладони Федосова, подставленные лодочкой. Мощный толчок, переворот в воздухе, приземление, разворот на сто восемьдесят градусов и снова — всей группой фляг назад. Всё! Но почему музыка до сих пор гремит? Да нет, это не музыка, это орут восторженные зрители. В микрофон орёт Шалин, снова перечисляя фамилии выступавших. Прав был Шрайбикус, незатейливая песенка с «гражданки» сыграла на чувствах зрителей лучше, чем показуха с налетом и разбиванием горящих кирпичей.
— Михал Михалыч, удели пару секунд своего драгоценного времени, окажи бесплатную консультацию старшему разгрузочной команды — куда имущество сгружаться будет?
— Гы!! этот все найдёт! Жди, через пять минут будет…
— Смежная воинская специальность — это хорошо! Нам вот комсомолец говорил, — начал мямлить я, не понимая, к чему клонит командир…
— Слушай, мы уже все пересчитали и на бумажку переписали, у нас каждой формы по комплекту, а бескозырок так вообще на всю роту хватит. Но двадцать шестая — я в глаза такой не видел! надо у „годков“ узнать, как она выглядит.