— Благодарю. Помните, Петр Федорович, как только мы обогнем ваш форштевень, сразу даете полный ход, о нас не думайте. С богом, — Сергей убрал рупор, больше он ему не понадобится, а Миронов мужик вроде с понятием, не подведет. Самим бы не опростоволоситься. — Фролов, Васюков?
— А чего говорить-то, командир. Плохо дело. Тут без Кима-Пака не обойтись. Не вытянут ребята, заблудятся, как пить дать заблудятся.
За сердцем бронепоезда шел стальной вагон, такой же приземистой конструкции, только покоился он на большой четырехосной платформе имея две двухстворчатые двери. По стенам проходили бойницы, не иначе как под пулеметы. Далее опять две орудийные платформы с маленьким вагончиком между ними. Да, то что он сейчас видел, сильно отличалось от видимого раньше, но все же уважение внушало.
— Есть такое дело. Для тебя сейчас это самое то.
И тут происходит, то чего так боялся Семен. Если бы японцы не понесли столь существенных потерь, то они продолжали бы вести бой на отходе, постепенно открывая одну из лазеек для русских, которой бы они и воспользовались, не случись ничего непредвиденного. Но потери были просто ужасными. "Чиода" уже практически опрокинулась, в бою она не принимала участия с момента взрыва, "Асама" уже на дне, немногие моряки еще продолжают бороться за жизнь в ледяной воде, но долго им не протянуть, спасать их некому. Адмиралу Уриу предстоит нести ответ, за потерю двух крейсеров в бою со всего лишь одним крейсером и канонеркой. Выпустить русских он уже никак не мог. Отряд начал разворачиваться к противнику левым бортом, чтобы выйти на пересечку курса, потери и без того ужасные, адмиралу больше нечего терять. Все четыре крейсера идя уступом сосредотачивают огонь на "Варяге", напрочь игнорируя "Корейца" и его восьмидюймовые орудия.