Она, удивительно для израильтянки, ни слова не понимает по-русски. Я ничего не смыслю в иврите. Но это не мешает нам следующий час нырять у рифа взявшись за руки, и не только. Потом долго гуляем по твердой полосе прибоя, обходя не в меру ретивых игроков в мяч, и разговариваем на жуткой английской тарабарщине. Накатывает вечер, ужинаем в Дане с билькаровски розовым брютом, а я даже не знаю, откуда она. Но под ее топиком и легкими шортами нет ничего, мокрый, смятый в кулачок купальник лежит в маленькой спортивной сумочке. Это заводит сильнее, чем красномельничный канкан.