В руку сам лег красный карандаш, и яркая черта выделила слова «снижение цен», «повышение цен». Вот где под реформу подложена большая и жирная свинья. Можно сколько угодно писать про принцип эквивалентности, что все «рассчитано и спланировано»… Не надо обманывать себя, цифры взяты с потолка и вызовут на практике вал диспропорций. Как же иначе быть без рыночных механизмов?
— Да не торопись, потом брюки оденешь, еще прольешь… — шутя ворчит Вера Борисовка. — Поглажено все, не переживай.
…Теперь остается изложить это все в структурированном и доступном «современным» инженерам виде. Чтобы понял даже Шелепин. А то прилетит и от него, да так, что не унесу. Не забыть поставить акценты на дешевом отечественном производстве, иначе все идеи будут тут же уворованы вероятным противником, хоть в десять кругов колючку растягивай. Тем более тратить шикарный технологический потенциал только и исключительно на оборонку головотяпство, которое не стоит допускать даже при социализме.
— Ни ... себе, — он резко встал, закурил, и начал ходить по комнате обильно дымя сигаретой и матерясь сквозь зубы. — Так что, мы сейчас зря коммунизм строим?
Сегодня все получилось по другому, как будто в его душе сломался тот самый стальной стержень. Он встретил Митрофана в паре шагов от своего стола, резко пожал руку, и чуть полуобняв, усадил его за стол, который ножка от «Т». Сам, даже не присаживаясь, попросил секретаря оформить чаю, и сел на стул напротив гостя. Так посоветовал заместитель, Павел Кованов, который шесть лет проработал вторым секретарем ЦК КП Грузии.
Неудивительно, что дальше мы ехали молча. Странный звук мотора, сильный гул откуда-то снизу, похоже от плохо отрегулированного заднего моста, и темнеющая морось за окном. Опять потянуло в сон, тем более, смотреть решительно не на что, все те же надоевшие деревья. Движение, конечно, тут на порядок более оживленное, но кроме тусклых фар и размытых силуэтов все тех же «Волг» и «Побед» ничего не видно.