— Они там точно о...ли. — В голове же такое не укалывается, ну не может такого быть! Не! Мо! Жет! Ни! Ког! Да! — Александр уже не говорил, просто плевался слогами.
Прикурили от одной спички, практически одновременно сдвинув боковые стекла лимузина. До самой Старой площади молчали, как впервые разглядывая буйную июньскую зелень улиц и мелькающие за ней дома столицы.
Пришлось не торопясь повторять все рассказанное ранее Петру Степановичу. Особо добавил только срочные вещи, которые смог вспомнить о середине 60-х. Это безвременную смерть Королева на операционном столе при весьма, казалось, безобидных показаниях, затем катастрофу Комарова при спуске нового космического аппарата и гибель Гагарина при тренировочном авиаполете. Увы, для всех трех трагедий я не помнил даже приблизительных дат, кроме того, что это произошло раньше 68-го, когда разбился первый космонавт.
Оставшись без руководителя, твердый как кремень военный с 40-летним партийным стажем поначалу растерялся. Но после того, как хунвейбины осадили здание МИДа с лозунгами «Заживо сожжем Чэнь И!», «Разобьем собачью голову Чэнь И!», признал свои многочисленные ошибки. Хотя это не помешало ему и далее упрямо защищать «старую гвардию». Тем не менее, этого оказалось вполне достаточно, Великий Кормчий запретил революционным массам вторгаться в работу министерства.
— Екатерина, тебе самая сложная задача, — бодро продолжил гость. — Поедешь с Петром, будешь работать его невестой. — Замялся, но продолжил извиняясь, — оставлять тебя тут никак нельзя, сама понимаешь.
Екатерина кивнула в ответ, и прихватив узелки пошла за мной. Неудивительно, что она пряталась за телегой. Видок еще тот – бесформенные полувоенные штаны и здоровенные кирзачи еще никого не красили. Впрочем, мою помощь по влезанию на насыпь она приняла совершенно просто и естественно. Да и рука у нее была мягкая, без набитых колхозом мозолей и с чистыми, ухоженными ногтями. И еще, при повороте головы в небольшом ушке красной капелькой блеснул камешек сережки.