Так прошёл конец ноября, засеребрился позёмкой декабрь. От маркиза до сих пор не было никаких вестей, а писать, спрашивать о нём герцога виконтесса боялась. Пару раз порывалась, бралась за перо, но замирала в страхе. Нет, не беспокоить Лагиша, а того, что он сам напишет ответ. Стефания понимала, что сохранит письмо, как хранила платок, и боялась, что в послании будет что-то страшное.
- Ты и так рискуешь простудиться в своём наряде. Вот что, отвезу-ка я тебя домой, а то захвораешь. Нет, в спальне с тобой не останусь, вернусь обратно. Надеюсь, хоть конец гона застану, а то по твоей милости только мелкого волчонка убил. Должок за тобой. Чем и как отдавать будешь, сам решу. Но Ноэль ничего не узнает. Если, разумеется, сама не проговоришься или чего-нибудь не выкинешь.
Но вот, наконец, дверь отворилась, и святой отец вывел за руку невесту. Из-за наброшенной на лицо вуали Стефании поневоле приходилось полагаться на поводыря: сама она практически ничего не видела сквозь плотную ткань.
Утомлённая Стефания проспала почти до полудня. Потом вскочила, торопливо оделась, опасаясь нагоняя от супруга, но оказалось, что он ещё не вернулся. Деверя тоже нигде не было видно.
- И будет всю жизнь попрекать тем, что шлюха? Благодарю покорно! Я по горло сыта браком с Ноэлем Сибелгом, теперь я выбираю сама.
Судя по тому, как сникли, скисли некоторые девицы, не все удостаиваются такого внимания. И то верно: не всякую отряхивает от снега король.