— В одиннадцать часов я попрошу прекратить это, — сказал голос из замочной скважины.
— Уезжайте в отпуск. Морфием не лечатся. (Потом подумала и добавила.) Я простить себе не могу, что приготовила вам тогда вторую склянку.
— Гм. Надевайте тужурку. Чем же я могу быть полезен? Царство ей небесное. Воскресить я ее не в состоянии. Медицина еще не дошла.
— Гу-гу! — Жалобно и тускло ответил голос Шарикова.
Нужно заметить, что в эти шесть дней хирург ухитрился восемь раз поссориться со своим воспитанником. И атмосфера в обуховских комнатах была душная.
(В тетради — клякса. После кляксы торопливым почерком).