— Михайлов, вы должны понимать всю сложность нашего положения, поэтому вам необходимо в точности исполнить все полученные инструкции. Для гарантии вам и Оскару будут переданы контейнеры с микропленкой для последующей передачи соответствующим органам в Москве, при малейшей вероятности попадания контейнера в немецкие руки он должен быть уничтожен. В нем доказательства искренности намерений обергруппенфюрера.
— Откуда взялась танковая дивизия? Вроде в нашей армии их расформировали недавно?
Собственно, оно началось еще вчера, с чисто демонстрационного удара из района Хороща в направлении на Ломжу и Щитно. Вектор наступления недвусмысленно указывал, что конечной целью являются Ольштын и Эльблонг, и в случае успеха все действующие на севере Белоруссии и в Прибалтике немецкие войска оказываются окончательно отрезаны от фатерланда. У немцев не должно было возникнуть ни малейшего сомнения, что именно здесь наносится главный удар, так что под Хорощ собрали практически все уцелевшие Т-26 и пушечные бронеавтомобили 13-го механизированного, 1-го и 5-го стрелковых корпусов, усилив их «бэтэшками» 47-го танкового полка из состава 29-й стрелковой дивизии корпуса Хацкилевича. Переполох у немцев получился изрядный, и весь вечер и всю ночь специальные группы из войск «потомков» занимались тем, что засекали места, где были расположены самые мощные передатчики и откуда велся самый интенсивный радиообмен, намечая цели для последующих ракетно-бомбовых ударов. Наконец, авиационная разведка подтвердила, что немцы начали массовую переброску резервов из глубины и пехотные части и артиллерия с левого фланга ускоренным маршем движутся по рокадам от Августова и Граево по направлению к Стависки (оказалось, что приборы потомков позволяют им отлично вести наблюдение и в темноте). Собственно, немцы действовали именно так, как было нужно советским, российским и белорусским командирам. Всю ночь черное небо разрывал реактивный гром: сверхзвуковые фронтовые бомбардировщики превращали рокады и ведущие на северо-запад шоссе в «дороги смерти». Ровно в пять часов тридцать минут утра северо-восточнее Гонендза в небо взвились красные ракеты и заговорила корпусная артиллерия. Ровно на полчаса местность на стыке позиций 20-го и 42-го пехотных корпусов Вермахта превратилась в бушующий вулкан. Наконец, в воздухе над КП с характерным звуком прошелестел последний снаряд, ухнул разрыв, из кустов появились бойцы с надувными понтонами на плечах, и в наступившей тишине стало слышно, как в рощицах на правом берегу Бебжи взрыкивают танковые моторы.
— Леха, вали жестянки! — танк-то этот не фонтан, особенно в сравнении с нашими Т-90 или даже Т-62, но если вдарит своими пятьюдесятью «мэмэ» — мало не покажется.
И девочки нестройной толпой бредут по домам, стараясь ступать на невидимые следы своих мальчиков.
— Слышь, — я обратился к остальным, — по ходу групники будут из ветеранов.