Вертолет наворачивал круги, ища вызывавшее медиков подразделение. Внизу шла перестрелка — белорусские позиции были очень хорошо заметны — союзники буквально подавляли «колбасников» шквалом огня.
Передавали по программе новостей и официальные сообщения пресс-службы Министерства обороны. Толком понять было мало что возможно. Но, во всяком случае, далее 70-100 километров от границы фрицы не прошли. Каунас не взят, соединения из группы Гота, успевшие с ходу проскочить в Вильнюс, находятся под угрозой полного окружения. Установлено боевое взаимодействие с частями РККА, сражающимися в Белостокском выступе (надо так понимать, организовали коридоры для отступающих…), а соединения Вооруженных сил Республики Беларусь в районе Полесья вклинились в оборону Вермахта на сорок километров. Украинцы тоже вроде не драпают, а крепко дерутся у границы, хотя и отошли немного.
Тадеушем его звали, что ли? Точно не помню. Его трясет всего, кричит: «Ната? Кака Ната? Не знаю я никакой Наты, а вот немецкие жолнежи вот-вот через реку пойдут!»
Я встал и подошел к окну. На северо-востоке вставал белым столбом след уходящей в космос ракеты. В нос ударил горьковатый привкус гептила. Он не мог распространиться с околосветовой скоростью, тем более что ветер дул на запад, но нейронный импульс быстро вызвал аммиачный запах в память. Я вернулся к столу и еще минут десять ползал по Президентскому сайту. Смотрел новости, официальные документы, оставил сообщение о сохранении нашего темпорального суверенитета в части дат на форуме… С вахты позвонили. Пришла жена, я разрешил ее пустить.
Когда Андрей закончил чтение, красный, тяжело дышащий Суховеев был, по-моему, близок к обмороку.
Выяснилось, что их оттеснили из центра, они окапываются на окраинах и ждут танки.