«Лиско. Все хорошо. Сидим в штабе. Очень скучно. Спим и едим и больше ничего не делаем. Маненько пьем еще. Ну, все как обычно. На фронт нас не пускают. Ты там как? Твой Волко».
Вертолет наворачивал круги, ища вызывавшее медиков подразделение. Внизу шла перестрелка — белорусские позиции были очень хорошо заметны — союзники буквально подавляли «колбасников» шквалом огня.
Передавали по программе новостей и официальные сообщения пресс-службы Министерства обороны. Толком понять было мало что возможно. Но, во всяком случае, далее 70-100 километров от границы фрицы не прошли. Каунас не взят, соединения из группы Гота, успевшие с ходу проскочить в Вильнюс, находятся под угрозой полного окружения. Установлено боевое взаимодействие с частями РККА, сражающимися в Белостокском выступе (надо так понимать, организовали коридоры для отступающих…), а соединения Вооруженных сил Республики Беларусь в районе Полесья вклинились в оборону Вермахта на сорок километров. Украинцы тоже вроде не драпают, а крепко дерутся у границы, хотя и отошли немного.
Тадеушем его звали, что ли? Точно не помню. Его трясет всего, кричит: «Ната? Кака Ната? Не знаю я никакой Наты, а вот немецкие жолнежи вот-вот через реку пойдут!»
Я встал и подошел к окну. На северо-востоке вставал белым столбом след уходящей в космос ракеты. В нос ударил горьковатый привкус гептила. Он не мог распространиться с околосветовой скоростью, тем более что ветер дул на запад, но нейронный импульс быстро вызвал аммиачный запах в память. Я вернулся к столу и еще минут десять ползал по Президентскому сайту. Смотрел новости, официальные документы, оставил сообщение о сохранении нашего темпорального суверенитета в части дат на форуме… С вахты позвонили. Пришла жена, я разрешил ее пустить.
Когда Андрей закончил чтение, красный, тяжело дышащий Суховеев был, по-моему, близок к обмороку.