В этот момент из-за угла выкатился танк — его окурок уже был повернут в сторону «гиацинта». Алекс рывком сбил офицера и связиста с ног. Вовремя, но вот только «пригнись!» проорал-то на английском.
— Там, там в парке… Где эти мрази?! — он на ходу передернул затвор АКСУ.
— Военное положение, — развел я руками. Фотки быстро скинули на бук. Снова вышли с вокзала. Тут-то нас едва не арестовали ушлые комендачи. Молва уже донесла до них, что ходят два каких-то странных лейтенанта, всех фотографируют и выпытывают секретную информацию. Спасла, естественно, аккредитация. Отвели нас в штаб, и там нам, наконец, повезло. Встретились неожиданно с Калининым.
Опустив гробы на рушниках и бросив по горсти земли в могилу, мы, меняясь, под ружейные залпы засыпали ее лопатами. Поставив над лютеранкой и коммунистом два православных креста, мы поехали на поминки. Пройдя первым столом, к четырем часам я вернулся на работу.
— Очень приятно. Михайлов Петр Алексеевич, — отвечая на рукопожатие, произнес я.
— Не стреляйте, мы представители руководства Германии и просим встречи с вашим командованием, — сказал я, поднимая голову над асфальтом.