— А… ну конечно. Не в «монополию» же играть она приходила сюда раз в неделю.
— Да, я — никто, — продолжил Тэнго. — Ты абсолютно прав. Одиночка, дрейфующий в ночном океане. Протяну руку — вокруг пустота. Закричу — никто не отзовется. Ни с кем на свете меня ничто не связывает. И ни один человек, кроме тебя, не считается мне родней. Но ты не хочешь рассказывать правды о нашей семье. А время бежит, и в этом прибрежном городишке с каждым новым порывом ветра твоя память все больше пустеет. Скоро в ней не останется никакой правды, как уже не осталось меня. Да, я не могу тебе ничем помочь, а значит, я — никто, и навечно останусь никем. Все, как ты и сказал.
— Быть рядом с Дотой, — отвечает меццо-сопрано.
Тэнго взял нож, настрогал имбиря, нарезал аккуратными кусочками грибы и сельдерей, пошинковал кинзы. Почистил креветки, сполоснул их под краном. Расстелил на столе бумажное полотенце и выстроил на нем креветку за креветкой — шеренгой, точно бравых солдат на плацу. Затем разогрел большую сковороду, налил в нее кунжутного масла и начал тушить имбирь на слабом огне.
— А что за свинью я подложил белому свету?
— Откуда же вам известно, что это убийство?