– Это бойня, а не битва, – заявил потом воин и певец Дензо Дхан. Дензо был капитаном, ветераном сотни битв. Опыт Лягушонка ограничивался тренировочными площадками и турнирными аренами, поэтому он не ставил под сомнение слова закалённого воина.
– Что касается другого вопроса, затронутого королевой Серсеей, – продолжил принц Доран, – действительно, со смертью моего брата место Дорна в Малом Совете опустело, и пришло время вновь его занять. Мне льстит, что её величество считает, что мои советы могут быть ей полезны, хотя не уверен, что у меня найдутся силы для подобного путешествия. Может, мы отправимся морем?
Прибыл и представитель Младших Сыновей. «Если бы тут был Даарио, пир кончился бы кровопролитием». Никаким обещанным миром нельзя было убедить капитана пустить Бурого Бена Пламма в Миэрин и оставить в живых. Дени поклялась, что семерым послам, включая командиров, не причинят никакого вреда, но юнкайцам клятв показалось мало. Они потребовали заложников. За троих юнкайских господ и четырёх капитанов наёмников Миэрин отправил в осадный лагерь семерых своих: родную сестру Хиздара, двух его кузенов, кровного всадника Дени Чхого, её адмирала Гролео, капитана Безупречных Героя и Даарио Нахариса.
– Если ваше величество желает лично переговорить с Гило Риганом или Принцем в Лохмотьях, я могу привести их к вам в покои.
Караул обычно сменялся на восходе, но до него было ещё около получаса, когда трое дорнийцев спустились по лестнице, предназначенной для слуг. Окружающие стены были сложены из кирпичей полусотни оттенков, но в темноте все они казались серыми, пока Геррис не подносил к ним свой факел. За весь долгий путь приятели не встретили ни души. Тишину нарушало лишь шарканье их сапог по истёртым кирпичам.
Давос окинул «Угорь» взглядом, однако не увидел никого, кроме шлюх и хозяина. Но в погребке было множество перегородок и темных ниш, позволявших уединиться от посторонних глаз. Он сел в одну из них, привалился спиной к стене, отставил кружку и принялся ждать.