– Кто идёт? – закричал он, размахивая двуручным топором, тем самым преграждая им путь. Увидев сира Барристана и медную саранчу, гладиатор снова опустил топор. – Старый сир.
Вихрем он по улицам мчался, ненасытной страстью влеком.
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Матерь, будь милосердна. Я же покаялась.
Она беспокоилась только о Кварле, Трисе и остальных выживших в Волчьем Лесу. Уцелело всего девять. «Наша драная девятка», – так назвал их Кромм, самый израненный из всех.
Она дала ему укусить, и по подбородку Кварла побежал сок, а ей пришлось его слизывать.
На её щеках таяли снежинки, а на волосах, покрытых кружевом, которое где-то раздобыл Атлас, начинал скапливаться снег, венчая её морозной короной. Щёки девушки раскраснелись, а глаза сияли.