«Вель», – сразу подумалось Джону. Но кричала не женщина. «Там умирает мужчина». Он перешёл на бег. Конь и Рори поспешили за ним.
– Владыка Света, защити нас, – молили люди королевы, – и разгони эту беспощадную тьму.
К вечеру в Великом Чертоге, собравшим под своей крышей сотни людей, лошадей и собак, стояла непереносимая вонь. Полы стали скользкими от грязи, тающего снега, лошадиных, собачьих и даже человеческих испражнений. Воздух пропитался запахами мокрой псины, влажной одежды и попон. Люди теснились на переполненных скамьях, но зато там была еда. Повара подали огромные обугленные снаружи и полусырые внутри куски свежей конины вместе с поджаренным луком и репой. В кои то веки простые солдаты ели то же самое, что и лорды с рыцарями.
– А что тебе ещё остаётся? – фыркнул Каспорио. – Взгляни на себя. Драться ты ростом не вышел.
– Да, у неё та же родовая примета, что и у всех Бореллов на протяжении последних пяти тысяч лет. Это дочь моей дочери, но не та, что готовит рагу, – он разломил каравай пополам и протянул краюху Давосу. – Ешь, это хороший хлеб.
Придворные стражники лорда Мандерли носили плащи из сине-зеленой шерсти и вместо обычных копий были вооружены серебряными трезубцами. Один шёл впереди него, другой – сзади, и ещё по одному – с каждой стороны. Они брели мимо выцветших знамён, разбитых щитов и проржавевших мечей – свидетелей сотен древних побед, и мимо десятков растрескавшихся и изъеденных червями деревянных фигур, когда-то служивших украшением кораблей.