– Ничего ты не знаешь. Да, я слышал, ты убил мертвеца. Манс убил сотню. Человек может сражаться с мёртвыми, но когда приходят их хозяева, когда поднимается белый туман… Как ты будешь сражаться с туманом, ворона? Тени с зубами… Воздух такой холодный, что больно дышать, словно в груди застрял нож… Ты не знаешь… Не можешь знать… Способен ли твой меч разрезать холод?
«Они используют меня, чтобы их ложь не выползла наружу, прикрывают мной свой обман».
Надеть шкуру Лета стало для него всё равно, что прежде – до того, как он сломал спину – натянуть штаны. Смена своей шкуры на чёрные как ночь вороньи перья давалась труднее, но не настолько, как он боялся, особенно с этими воронами.
Огоньки в масляных светильниках, освещавших улицу, дрожали под порывами сильного ветра. С заходом солнца похолодало, но Давос помнил, как ночами в Восточном Дозоре его до костей пробирал с воем налетавший из-за Стены ветер, заставляя кровь стыть в жилах – от него не спасал даже самый тёплый плащ. По сравнению с ним, ветерок в Белой Гавани казался летним бризом.
«Значит, ты настоящий дурачок, Принц-Лягушонок». Дени последний раз окинула взглядом своих одичавших детей. Она слышала пронзительные вопли драконов, когда вела мальчика к дверям, и видела блики света на кирпичах – отражение их огня. «Если я оглянусь, я пропала».