– Мы возьмём замок ради Неда и его дочери. Да и ради Молодого Волка, с которым так жестоко расправились. Если понадобится, я со своими людьми укажу путь. Я говорил то же самое его величеству, нашему доброму королю. «Выступим», – сказал я ему, – «и до того, как сменится луна, искупаемся в крови Фреев и Болтонов».
– Уроки? – откликнулась Обара. – Всё что там можно увидеть – голенькие детки.
Он положил ладонь на рукоять своего меча, будто для большей внушительности, но его глаза не отрывались от лица Джастина Масси.
Зал полнился юнкайским смехом, юнкайскими песнями и юнкайскими молитвами. Танцовщицы плясали; музыканты играли странные мелодии на колокольчиках, пищалках и пузырях; певцы пели древние любовные песни на непостижимом языке Старого Гиса. Вино текло рекой – не жидкое бледное пойло из Залива Работорговцев, а густые сладкие вина с Арбора и сонное вино Кварта, приправленное диковинными пряностями. Юнкайцы прибыли в город по приглашению короля Хиздара: заключить мир и засвидетельствовать возрождение знаменитых бойцовых ям Миэрина. Чтобы воздать почести гостям, благородный супруг королевы открыл врата Великой Пирамиды.
– Пьяница, – заявил Рисвелл. – Бьюсь об заклад, что он залез на стену помочиться, поскользнулся и упал.
«Работорговцы непременно придумают, как обвинить Дейенерис и в этом», – с горечью подумал сир Барристан.