– По-божески? – издевательски уточнил лорд.
– Только глаза при свечах портить, – отмахнулась девушка.
– Эти скальды! – то ли с насмешкой, то ли с восхищением пробормотал он. – Ему б до рассвета не окочуриться, а туда же – о волынке своей печется… Тоже еще, ценность! Подушка с трубками! – Он вспомнил заунывный плач волынки и поморщился, как от зубной боли. Младший сын конунга Олафа был равнодушен к музыке. А уж к такой, которую, по его мнению, воспринимать могут только эти полоумные шотландцы, – тем более.
– Сядьте, сир. Я вам не Мюррей. Лоуренс, дверь!
Обвинитель: То есть вы утверждаете, что улику в поясной кошель обвиняемого подбросили намеренно?
– А кто сказал, что я сомневаюсь в вашей чистоплотности? – удивился гость. – Может, вас я толком и не знаю, но я знаю мою жену. И я знаю, что она меня любит. Однако… Я догадываюсь, с чего бы это ее так потянуло на родину по осени! Определенно из-за вас.