Небо над головой было жёлто-алым. Закат окрасил и верхушки пальм. Те отливали оранжевым и золотым.
Барабан стучал в бешеном темпе. Над чёрным кораблём стоял сплошной вой — гребцы работали за пределами своих возможностей. Лишь бы догнать. Догнать и убить. Вёсла громко били о воду, скрипело дерево, трещали жилы гребцов, а впереди…
Мужчина на секунду замер, а потом приложил руки к груди.
У этого Петра была белоснежная расстёгнутая на груди рубашка, счастливый вид и аккуратная стрижка. Ещё у него была рюмка в руке, полное, лоснящееся лицо и маслянистый взгляд, которым он сверлил пышную соседку.
Вовремя. Через несколько секунд в дверь озабоченно постучали и второй пилот поинтересовался, мол, всё ли с тобой в порядке "мой друг"?
Шевченко ещё раз живо оббежал свой самолёт по кругу, попинал колёса и жестом велел Вите идти работать рычагом, торчащим из гондолы двигателя.