Когда натянул сапоги, вошел его флот в гавань.
— Я знаю, что ты никогда не нарушал своего слова, а ведь ты ровесник небесных холмов.
Яма не обратил на него никакого внимания, его сумрачный взгляд, зондируя, словно жало ядовитого насекомого, буравил единственный глаз Мары.
— Ты безумец, — сказал Яма, — и поэтому я не буду лишать тебя жизни. Подыхай сам, когда придет твое время. Его уже недолго ждать.
Он сидел в пурпурной роще, прислонившись к голубому стволу, и на коленях у него лежал обнаженный клинок.
И он пошел по тропинке, и он уходил в ночи, насвистывая, под луною белой и под луной золотой.