Время было вечернее, лик Дзара только спрятался за край земли, но ещё на полнеба сияли багрецом вечерние облака. И света было достаточно даже для круглых птичьих глаз. За эту ночь Крага рассчитывала добрести к цели. Лес уже был виден на горизонте, стена его была такого тёмного, грозового цвета, что ни у кого не возникало сомнений, что это не очередная рощица, каких они прошли уже немало, а настоящая извечная чаща, что тянется до гор на западе, а на восходе и вовсе границ не имеет.
А Таши не стрелял, поражённый вопросом, который ему, кажется, никто не задавал. Неужто это и есть великий северный маг, о котором твердила Йога?
Уника подошла к одному из людей, заглянула в сморщенное, словно прошлогоднее яблоко, лицо. Остатки белых волос курчавились на голом черепе, кожа, когда-то чёрная, казалась теперь грязно-серой.
Наконец опомнившиеся пастухи в ужасе бежали прочь, суматошно размахивая руками; овец они бросили на произвол судьбы. Но диатрим сейчас не слишком занимали жалкие двуногие. Перед ними оказалась куда более вкусная еда.
Хотя при взгляде на бушующий океан нетрудно было поверить, что вновь вернулись первые дни и дремучий Хадд распространил свою власть на землю и воду. Бледное солнце ещё висело над горизонтом, но никого не могло согреть, лишь освещало мёртвый простор. Тяжёлые волны, такие огромные, что их и волнами-то назвать страшно, метались разом во все стороны и лишь у самого берега вдруг вздымались горой, пробуя сокрушить гранит скал. Не плеск, а рёв и гром стояли над берегом. Скалы, залитые потоками пены, упорно держали над водой обледенелые вершины. Белые птицы, сами похожие на клочья пены, неслышно крича, носились над волнами. Множество льдин, небольших и громадных, где целое селение могло бы разместиться, бесцельно моталось по водному пространству. Волны подхватывали один торос за другим и дробили о непокорный камень. Когда в расщелинах у берега на долю секунды наступало затишье, можно было видеть, что вода переполнена ледяной крошкой, и остановись ужасный молот хоть на минуту – всё море, сколько видит глаз, немедленно замёрзнет, так и оставив свои волны стоять дыбом.
– Лапы им руби! Копьём прикрывайся и поджилок руби! – надсаживаясь, орали справа и слева.