– А что будет с миром за эти два или три года?
Теперь и Таши видел, что происходит на том берегу. Люди споро скатывали на воду наспех связанные плоты, но никто не укладывал на брёвна защитных валков. Вместо этого женщины потащили тюки с вещами, горы всякого барахла, без которого не прожить человеческой семье. Меж котомок и кутулей усаживали детишек, словно собирались их отправить под первые, самые меткие выстрелы противника. Работали спешно, не глядя на гористый берег, где смертельным частоколом темнели фигуры воинов, не желавших допустить беглецов на свой берег.
– Чего не дойти-то? Малышу на свет только летом появляться. За этот срок можно до края земли дошагать и назад вернуться. Только собраться надо, одежду тёплую справить, запасец скопить. А то мы сейчас почитай что голые.
Ночная темнота приняла изгнанников. Шли молча, да и что говорить, когда покидаешь родимые очаги, могилы предков, бросаешь нажитое? Взяли с собой только то, что могли унести на спинах. Куда больше утвари осталось в ухоронках.
– Я знаю, кто ты, – сказал Ромар. – Не так много людей настолько сильны, чтобы повторить всё то, что делаешь ты. И я знаю теперь, почему род не просто разбит в бою, но и прежде несокрушимый нефрит раскололся на части. Скажи мне одно – это тяжело: смотреть в глаза родичам, ждущим твоей помощи, и знать, что их надежды напрасны, что ты уже принёс их в жертву чему-то высшему, что сумел углядеть своими слепыми глазами в сплетении магических сил?