– Режь! – рявкнул Ромар. – А то он не доживёт до утра! Что мне, зубами его рвать?
Таши обратил внимание, что на поясе у Стакна висит на ремне нефритовый желвак. Сумел мастер из навершия расколотой дубинки выточить кистень, чтобы не совсем оставался род без святыни. А у сородичей достало мудрости назвать тонкорукого Стакна своим вождём. Не беда, что не слишком могуч мастер, главное, что разум у него не убогий.
– Все видят, что я мужчина, – сказал Таши, – но если хотите, то убивайте.
Потом из морской бездны поднялась рука, словно бронёй окованная бирюзово-голубой, тускло мерцающей чешуёй. Это была не лапа, а именно рука, по форме напоминающая обезьянью, с цепкими пальцами, привыкшими хватать, но не делать. Рука легла на берег, сизые пальцы сжались, отламывая кусок скалы с той же лёгкостью, с какой человек разламывает кусок овечьего сыра. Камень, бесцельно отброшенный, упал в море и остался лежать там, выпирая из воды как остров. Грохота не было слышно среди всеобщего смятения.
Передовой отряд диатритов резко взял в сторону, направляясь к отаре. В толпе воинов кто-то громко охнул.
– Ночуйте здесь. – Неживой голос по-прежнему звучал совсем рядом. – Завтра я приду снова.