Всю войну и десять лет после тетя Таня проработала на ферме, без выходных и отпусков, на руки ее страшно было смотреть, и сама она стала худа до прозрачности — пройди-свет.
— Компот! Позавчера, — замахала руками Тамара, — позавчера его варили!
Надо было читать второе письмо, но председатель почему-то медлил, шарил руками по столу и затравленно озирался. Наконец, когда дальше тянуть уже было некуда, он встал.
— Помню, — улыбался в роскошную седую бороду Атист Крышевич, — переводил…
— Меня твои родственники за Ларису осуждают. Они в чем-то правы… Тетка твоя хорошая женщина. Но она инфантильна. А я люблю, чтобы женщина у меня в руках пищала и билась!
Улица была не столь проста, как казалась; природу одного ее феномена я так и не смог постичь никогда.