Пенкроф считал эпитет «дети Джона Буля» самым оскорбительным прозвищем.
Сердце инженера болезненно сжалось. Он все еще не решался дать знак к выступлению. Но остаться — значило огорчить Герберта, может быть, убить его.
При свете фонаря и блеске молнии колонисты шли вдоль дороги, которую указывал провод. Гром грохотал непрерывно и притом с такой силой, что нельзя было расслышать ни одного слова. Впрочем, теперь следовало не разговаривать, а идти вперед.
Вскоре наступила ночь, но в подземной пещере нельзя было заметить, что стемнело.
Инженер шепотом произнес имя, которое услышал один только Гедеон Спилет.
На этом утесе и жили они теперь вот уже девять дней. Скудные припасы, захваченные из Гранитного Дворца, немного дождевой воды в углублениях скал — вот все, что осталось у этих несчастных. Корабль, их последняя надежда, был разбит. У них не было никакой возможности покинуть утес. Не имея огня, они не могли ниоткуда и добыть его. Неминуемая гибель ожидала их.