Пенкроф зарифил большой парус, взял направление на ост-норд-ост, то есть прямо к острову Линкольна.
— Примерно сто двадцать брасс, или шестьсот футов.
Сайрес Смит распахнул дверь, и колонисты вошли в комнату, где было совершенно темно.
— Да… да… — ответил Пенкроф. — Но вопрос не в этом. Я спрашиваю мистера Смита, видит ли он во всем этом что-нибудь чудесное.
«Бонавентур» прошел вдоль этого берега примерно около полумили. На берегу громоздились камни всевозможных размеров — глыбы от двадцати до трехсот футов высотой, самых разнообразных форм цилиндры, похожие на башни, призмы, напоминающие колокольни, пирамиды, словно обелиски, конусы, подобные заводским трубам. Страшные торосы в Ледовитом океане, и те не имеют таких причудливых очертаний! Естественные мосты соединяли между собой скалы; арки, расположенные, как своды храма, терялись в высоте, недоступной взорам. Кое-где виднелись ущелья с монументальными стенами, в других местах — настоящий хаос стрелок, пирамидок, шпилей, каких не найдешь ни в одном готическом соборе. Природа, более капризная, чем фантазия, прихотливо украсила величественное побережье, тянувшееся на восемь-девять миль.
— Ура! Ура! — закричал Пенкроф. Стена была толщиной всего в три фута. Сайрес Смит приложил глаз к отверстию, которое возвышалось над землей на восемьдесят футов. Он увидел край берега, остров и за ним необозримое море.