Незнакомца отвели к устью реки Благодарности, и колонисты, пройдя по левому берегу, вышли на плато Дальнего Вида.
Внезапно в одной из зарослей поднялся какой-то странный, нестройный шум: пение птиц, крики зверей и своеобразное щелканье, которое можно было принять за звуки туземной речи. Наб и Герберт, забыв элементарную осторожность, бросились к этой заросли. К счастью, они увидели не диких животных и не страшных дикарей, а всего-навсего с полдюжины певчих пересмешников, которых называют горными фазанами. Несколько ловких ударов палкой прекратили этот концерт и доставили колонистам прекрасную дичь на ужин.
— Действительно, это самый ценный минерал, — сказал инженер. — Можно подумать, что природа решила подтвердить это, создав из угля алмаз, который представляет собой не что иное, как чистый кристаллизованный углерод.
— Несомненно, — сказал Пенкроф. — Ведь ветер может проникнуть сюда только через узкий проход между мысами, и вдобавок южный мыс прикрывает северный, так что шквалам очень трудно до него добраться. Честное слово, наш «Бонавентур» мог бы простоять здесь целый год и ни разу даже не натянул бы якорной цепи!
Прошло три дня — 4,5 и 6 января. Колонисты продолжали трудиться над постройкой корабля. Инженер, не пускаясь в дальнейшие объяснения, всячески старался ускорить работу.
Прошли долгие полчаса. Как и предполагал Пенкроф, несколько косачей вернулись к гнездам. Весело подскакивая, они искали себе пищи, ничуть не подозревая присутствия охотников, которые осторожно спрятались с подветренной стороны. Герберт был очень заинтересован и, затаив дыхание, следил за птицами. Пенкроф вытаращил глаза, раскрыл рот и вытянул губы, словно заранее смакуя вкусный кусок дичи.