Сан Саныч быстро щелкает мышкой, находит, открывает нужный файл. Котельников впивается взглядом в экран.
Берия встал, – и достал откуда-то АКМ (принесенный в кабинет как раз для этой встречи).
– Да нет, вы не поняли. Пока – связь вся, через товарища Зозулю, ну а как вы вернетесь, так полагаю, я уже буду вас здесь встречать. Или кого-то вместо пришлют – тогда, в Москве увидимся.
– Героев знать надо – помнишь, кораблик был, «Виктор Котельников»? Или – списали его, еще до тебя?
Собьют? Не спешите. Начиная с сорок второго, наши стали использовать для ближней авиаразведки не бомберы, а истребители. Позже появились специализированные разведывательные эскадрильи, и даже полки. Укомплектованные лучшими летчиками – потому что у разведчиков случаи «их восемь, нас двое» возникали много чаще, чем у фронтовых истребителей, вдобавок требовались штурманские навыки, и умение летать в любую погоду. При том, что эта работа была «в тени» – целью разведчика было доставить добытую инфу, а не гоняться за вражескими самолетами, у рядового пилота ПВО обычно было больше сбитых на счету, чем у асов воздушной разведки. Летчикам же Северного Флота в этом отношении особенно «повезло». Потому что ленд-лизовские «Спитфайры PR» при отличных летных данных и дальности как у бомберов были безоружны – вместо пушек, лишний бензин. И в полярный день над целью разведчик, атакованный «мессершмиттами», мог лишь крутиться и уходить. Так на то они были и асы.
После лишь мы узнали, что так в ГБ здесь принято – замечание, предупреждение, расстрел. Как в компигре – минус одна жизнь, из трех.