Нет, не отобьемся. Первый залп русских лег недолетом, второй нас накрыл. Снова удар, взрыв, пламя – я цел, и даже не поцарапан, а сигнальщику рядом разбило голову осколком, достало и кого-то из артиллеристов. Русский пятидюймовый фугас взорвался на корпусе, два с половиной сантиметра обшивки не выдержали, сразу в двух отсеках, четвертом и пятом, начался пожар. U-435 потеряла ход.
Вот откуда у меня привычка появилась, как у героя фильма «Небесный тихоход» – напевать что-то, себе под нос, когда настроение меняется?
Рисунок 3. Русский отворачивается, курит трубку. Джон Буль, воровато озираясь, утаскивает убитого тигра за хвост, в кусты.
– Герр адмирал, экипажи деморализованы столь большими, а главное, непонятными, потерями! Боевой дух очень упал. Главное же – мы не знаем, с чем столкнулись: обычные меры противолодочной обороны никак не могут быть настолько эффективны! И опять же, последнее сообщение бедняги Маркса, не дает нам покоя – а если у русских действительно появилось что-то новое, поражающее лодки на глубине? И мы в полной мере столкнемся с этим, при атаке конвоя? Уже потеряно одиннадцать лодок из двадцати трех! Из оставшихся, четыре уже находятся на позиции в Северной Атлантике, две ремонтируются, боеготовны шесть. Этого совершенно недостаточно, чтобы гарантировать полное уничтожение конвоя.
– Это хорошо, что представление уже.. Но я тебя о другом спросить хотел. Что Кириллов твой докладывает, о потомках, подробнее. Все ж – наши они, или нет?
И в любом случае, потерять такую голову, такого конструктора – будет большой потерей для СССР. И в этой войне – и в той, третьей, несостоявшейся.