– Собираюсь, – Настя с вызовом вздернула подбородок. – Это моя работа, если вы помните. Теперь второе. Если Зарубин прав и оба преступления направлены на срыв постановки пьесы Лесогорова, то надо немедленно прекратить работу над спектаклем, иначе будут еще жертвы. И я даже примерно представляю себе, кто именно.
– Может, и так, – согласился Антон, – но для меня тоже было шоком, когда мы с вами пришли в будку Аллы Михайловны, осветителя, а она сидела и кроссворды там разгадывала, а прожектора двигались сами по себе. Я, честно говоря, обалдел от изумления. И в тот момент я понял вас.
– А ты наверняка не все запомнил, – отпарировала она. – Короче, едем к Деминой вместе. Ты мне еще потом спасибо скажешь. Я надеюсь, у тебя хватило ума не звонить ей и не договариваться о встрече?
– Она так и сказала, что раскаивается? Сказала, что просит прощения? Она хотела отдать мне пентакль?
Настроение у нее испортилось, даже работать расхотелось.
И всех соседей Торлакян Антон обязательно спрашивал, бывали ли они в квартире Маргариты Андреевны. Вопрос был совершенно бессмысленным, но личный опыт Антона показывал, что из него частенько вырастали очень любопытные и нужные показания.