Зарубин посмотрел на дольки помидоров и сглотнул.
Театр крепко спал, утомленный и успокоенный. Все вернулось на круги своя, люди из милиции больше не приходили, актеры играли спектакли, зрители радовались, удивлялись, восхищались и аплодировали, и по-прежнему между кулисами и падугами собирались облака восторга, смеха, слез и страданий, к которым Театр так привык и которыми дышал и питался.
И разрыдалась на плече у Никиты. А потом, путаясь в словах и захлебываясь, рассказала о том, что сделала.
У Змея, видимо, возникло желание попридираться.
– А Бог его знает, – пожал плечами Зарубин. – На место выезжали опера с территории, нас-то подключили только через два дня. Как они сделали – так и сделали, ни я сам, ни Антон к этому больше не возвращались.
– Александр Олегович, найдите автора, – скомандовал он, – пусть принесет исправленный вариант для сегодняшней сцены. Перерыв десять минут.