Камень, однако, неожиданно встал в оппозицию.
– О театре, о спектаклях, о его ролях, о разных пьесах.
– А в театр, – мгновенно нашелся Ворон. – Там тебя все знают, все любят, сам говорил.
– Ага, – встрял Ворон, – ты еще скажи: художественным руководителем. У тебя мания величия.
Она уселась за стол, положила перед собой принесенную Настей папку и приступила к чтению. Настя села рядом, Сташис – напротив. Сначала реакции не было никакой, и Настя даже начала сомневаться в успехе своей затеи. Но потом Вероника вдруг нахмурилась и занервничала. Настя поймала взгляд Антона и посмотрела в текст: шла сцена показаний в суде, которые давала подруга подсудимой Зиновьевой.
Было бы ложью сказать, что решение далось Леоничеву легко. Он мучился, переживал, не спал, не ел. И все-таки решился. Перевозить мать из Москвы в дальнее Подмосковье пришлось днем, почему-то никому не пришло в голову сделать это ночью, когда мало машин, и дорога заняла бы не так много времени. Днем переезд занял больше четырех часов даже на машине «Скорой помощи». Отключенная от аппаратов, старая женщина этого переезда не перенесла и скончалась в пути.