- Это же надо, - почесал лохматую голову Чингис-хан, разбирая вместе с внуком Бату построения ретивого писаки. - Это выходит, что я - коназ Гюрга, сын Данилы Московского, а внук мой, Бату, что ходил к Последнему морю, это... - хан провел корявым пальцем по бумаге и потрясенно уставился на Калиту. - Это ты, коназ Иван?
- А что же было? - Цинь Ши-хуанди уронил яшмовую печать.
- Ты только посмотри, дед, - восторженно тыкал в шелк Бату. - Ты глянь, а? Мы-то это кобылицами дикими, вот они у нас все время и рвутся! А тут видишь какая механика? Потому и не рвется! Эй, ханец, ты предлагаешь его этой машиной, того?
- Чингис, да погоди ты! В общем, объявились там трое. Двое - рукобойцы какие-то, третий - гробокопатель. Пишут про нас всякие несообразности! Что они понимают в наших разборках с кауравами! Про папу моего какой-то бред накропали!
- А был просто улус нашей русской Орды. Христианский. И вообще, Китай - это русское слово!
- Уважаемый судья Бао, не замедлите явиться для наказания ужасного святотатственного преступника.