Рельсотронный ствол доразгоняет снаряд, а в космосе подключаются маршевые двигатели.
Словом, мичман Хоменко привел меня в уставную норму, и я бодро пошагал к жилой палубе, прикидывая, что врать в ответ на расспросы о моих похождениях. Возле лифтовой площадки послышались подозрительные, совершенно не военные звуки — всхлипывания какие-то. Плач? Да, именно так.
Вспухли ослепительно белые грибы. Флуггер накренился, приняв в борт ливень поражающих элементов. Быстрый взгляд на приборную доску. В правом маршевом стремительно скисала тяга.
Ванников (поворачивается к Гнедых, со значением): Нет, Лёша, нет. Идем на дыру! Проскочим над ней гравитационным маневром.
Очень увлекательное получилось чтение. Заметки пестрели моими любимыми указателями на стопроцентную стопудовость утверждения: «давно известно», «ученые доказали», «по последним данным», «из рассекреченных архивов», «мне один знающий мужик сказал» и так далее. Само собой, подобные фразы в моем понимании тянули на моментальный диагноз: «некомпетентен».
Тосанен слушал, как я говорю, что я не выскочка, что я просто работаю, что вся моя карьерная инициатива исходит сверху, от начальства. И что ему, Тойво, совершенно не надо знать о моих делах, что и у кого я разузнаю — это мое дело, и больше ничье.